Опороченная Лукреция - Страница 33

– У тебя нет времени на твою семью?

– Наш отец уже выздоровел, – сказала она, – тебе я сейчас не нужна, а мой супруг лежит при смерти. Ох, Чезаре! – Ее голос внезапно дрогнул. – Вокруг столько ужасных разговоров! Люди говорят…

Она заколебалась, и его пальцы крепче сдавили ее шею. Он приблизил к ней свое лицо – в глазах появился какой-то пугающий блеск.

– Ну, о чем же говорят люди? – спросил он.

– Они говорят, что за убийством герцога Гандийского и покушением на жизнь Альфонсо стоит один и тот же человек.

Она подняла голову и заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.

– Чезаре, что ты на это скажешь?

Он сильно сжал губы. Затем шумно втянул воздух через нос и наконец твердо произнес:

– Если так, то, полагаю, у этого человека были веские основания для подобных действий. И мне думается, твой муженек заслужил свои раны.

До сих пор она пыталась убедить себя в том, что не Чезаре виноват в покушении на ее супруга, – но теперь уже не могла поддаваться прежнему самообману.

Чезаре притянул ее к себе, и она внезапно почувствовала, что он всю жизнь смотрел на нее просто, как на прелестного домашнего котенка, с которым забавлялся в свое удовольствие, но всерьез считаться никогда не собирался. Он поцеловал ее.

– Тебе нужно отдохнуть, – повторил он. – Но я не буду настаивать на том, чтобы ты сегодня поехала со мной. Мне бы хотелось, чтобы ты сама изъявила такое желание.

– Это произойдет не раньше, чем поправится Альфонсо, – высвободившись из его рук, твердо ответила она.

– Ну что ж, – сказал он. – В таком случае тебе с Санчей придется запомнить: что не удалось сегодня, то может удастся завтра.

Лукреция опустила глаза и промолчала. Ее горло сдавили спазмы, которые она приписала страху.

Вернувшись, она решила посоветоваться с Санчей.

– Я была у Чезаре и теперь знаю, что он не успокоится до тех пор, пока не убьет Альфонсо.

– Для меня это не новость, – ответила Санча.

– Он предпримет новую попытку. Что нам делать?

– Мы здесь для того, чтобы помешать ему.

– Санча, возможно ли это?

– Пока мы с тобой поблизости, едва ли кто-нибудь осмелится напасть на него. Чезаре под подозрением. Если кого-то поймают с поличным, то на допросе может открыться очень многое. А Чезаре в этом не заинтересован.

– Ах, Санча! Учитывая причастность Чезаре, мой отец постарается сделать так, чтобы никакого дознания не было.

– Все равно, совершить убийство здесь, в Ватикане, – это не так просто. Скорее, они будут ждать, пока он поправится, а потом попытаются заманить его в какое-нибудь тихое местечко. Тогда можно будет снова напасть на него. А сейчас… я думаю, что сейчас нам нужно оберегать его от яда.

– Санча, мне страшно. Такое же чувство я испытывала давным-давно, когда еще совсем маленькой девочкой шла вечером по какой-нибудь аллее и попадала в тень кустарника или деревьев – тогда мне казалось, что в темноте меня подстерегают дикие звери и призраки, которые вот-вот набросятся на меня…

– С одним существенным различием, – мрачно заметила Санча. – Сейчас нас подстерегают не призраки.

– Санча, мы должны увезти его из Рима.

– Я уже думала об этом.

Лукреция вопросительно посмотрела на нее.

– Как только он немного окрепнет, мы незаметно вынесем его отсюда. Переоденем в наряд одного из наших слуг и в повозке отправим к моему дяде Федерико. Полагаю, нам это удастся.

– Санча, спасибо тебе за все, что ты сделали для моего супруга.

– Который мне приходится братом, – напомнила Санча. – Послушай, Лукреция. Когда завтра придут врачи, нам нужно будет спросить их совета. Ты знаешь того маленького горбуна из прислуги Альфонсо?

– Это тот, что обожает Альфонсо, как родного сына, и с самого первого дня дежурит за этими дверьми?

Санча кивнула.

– Мы можем довериться ему. Он приготовит лошадей и повозку. Как только у Альфонсо затянутся раны, они вдвоем сбегут отсюда.

Лукреция сидела у постели Альфонсо и держала его за руку. Он только что очнулся от своих кошмарных сновидений.

Она нагнулась к нему.

– Альфонсо, мой милый, все хорошо. Это я… Лукреция.

Альфонсо открыл свои голубые глаза, и она почувствовала щемящую нежность к нему – у него был точь-в-точь такой же взгляд, как у маленького Родриго.

– Лукреция, – прошептал он, – побудь со мной.

– Я здесь. Я никуда не уйду. Постарайся заснуть, мой дорогой.

– Я боюсь заснуть. Лукреция, мне снятся кошмары.

– Знаю, любимый.

– Он все время здесь… в моих снах. Он стоит надо мной… с этой своей ухмылкой, с этим свирепым блеском в глазах… и с мечом, занесенным для удара. А на этом мече кровь, Лукреция. Не моя – твоего брата…

– Ты только сам себя мучаешь.

– Он не остановится до тех пор, пока не избавится от меня. Он твой брат, и ты любишь его. Слишком любишь. Твой отец защищает его. Вы все его защищаете.

– Я лишь об одном думаю, Альфонсо, – как защитить тебя и как уберечь от всех этих тревог. Послушай, мой дорогой, у нас есть план. Как только ты немного окрепнешь, мы незаметно вывезем тебя из Рима.

– А ты?

– Я уеду следом за тобой.

– Поезжай со мной, Лукреция.

– А наш ребенок?

– Мы должны ехать вместе. Хватит с нас разлук.

Она подумала – устроить побег для нас троих? Нет, слишком опасно: тройной риск! Но ей не хотелось расстраивать его, объясняя все трудности, с которыми им пришлось бы столкнуться. Пусть он мечтает об их побеге. Пусть его ночные кошмары сменятся счастливыми снами.

– Хорошо, – сказала она. – Мы уедем вместе.

– Лукреция, мне не терпится поскорей покинуть этот город. Навсегда – с тобой и маленьким Родриго. Но когда же?.. Когда?